Нет счастья без родины, семьи и родных

Детство у меня было счастливое, без нужды. Оно прошло на хуторе УУНЧ. Это очень живописный уголок на вершине высокой скалы. С одной стороны видно как внизу течет бурная река Аварское Койсу, бодливая с диким нравом, меняя часто свое русло, словно по настроению, и видны сады, которые питаются речной водой. С другой стороны видны неприступные горы, покрытые сосновым лесом. Собрать бы сюда всех истинных ценителей настоящей красоты природы!

На хуторе я жил с мамой, любил ее безумно, готов был выполнять любые ее поручения, даже по традиции несвойственные мужчинам. От мамы исходила духовная сила, она проявлялась в ее сдержанности, я никогда не слышал от нее ласковых слов, вроде «мой любимый сынок», она не выражала своей любви ни словом, ни жестом. Но это было внешне, а внутри она горела и кипела. Я чувствовал, я знал как глубоко в душе меня любит мама, и я чувствовал к ней то же самое. Вот такая строгая, тихая внешне любовь существовала между нами. От родителей я не слышал никаких наставлений о том как я должен себя вести, как должен относиться к родителям, к людям. Очевидно все это вложено в человека с рождения и нравоучения и нотации здесь неуместны.

В горах ребенка воспитывает природа, неравнодушие сельчан ко всем детям, а прежде всего само поведение старших, их личный пример.

В свои взрослые годы я дарил маме различные вещи, очень хотелось ее радовать. Но мама тут же дарила их другим. Она испытывала восторг, когда видела блеск радости в глазах этих людей. К, сожалению, я не мог часто приезжать в селение, проводить дни рядом со своим близким человеком, но, когда мне это удавалось, мы с мамой были счастливы…

Но вот настал роковой момент: я учился в Москве в аспирантуре Института кристаллографии АН СССР, ничто, казалось, не предвещало беды и вдруг звонок: «Твоя мама умерла». Боль пронзила насквозь, я бросился в аэропорт, там мне говорят, что билеты все проданы.Но, увидев мое состояние, все таки дали билет без места. И я успел на похороны. В эти дни аксакалы говорили друг другу, что Хандула с уходом матери постарел на десять лет. Так закончилась моя жизнь с живой мамой, остались воспоминания. Мама жила в селении и дальше своего района никуда не ездила, но при этом была интеллигентной женщиной, очень умной и прогрессивной. Приняла, видимо, гены своего отца Гаджияв-Дибира, известного арабского ученого, кадия Темир-ханшуринского округа. В числе делегации от Дагестана Гаджияв-Дибир участвовал в праздновании 300-летия династии Романовых в городе Петербурге. Своим сыновьям он дал светское образование, один из них Закарья учился в Казанском университете и участвовал в семинарах В.И. Ленина. По рассказам гакваринских старожилов, он, рассказывал сельчанам о революционных бурлениях в России, что скоро леса и земля будут общим и не нужно будет спорить на этот счет. Жаль, что такой выдающийся человек не выдержал морозов Казани и рано умер, даже раньше своего отца.

Отец мой был человеком выдающихся теологических знаний. Он был соткан из честности, чистоты и доброты. Всю свою сознательную жизнь работа дибиром (имамом) села Гаквари. Выполняя религиозные обряды: шариатские бракосочетания, имена новорожденным, мовлиды, чтение усопшего и.т.д. Я никогда не видел чтобы он делал это за плату, как сейчас даже солидные имамы не постеснялись поставить это на коммерческий поток.

В те годы, как говорят сейчас, религия была «запрещена». Отец меня спрашивал запрещают ли сейчас религию. Я отвечал, нет, папа, просто против религии ведется агитационная работа. Коммунисты считают религию опиумом народа, поскольку ее всегда использовали вожди и богачи для подчинения народа в своих интересах. Это были убеждения коммунистов. Кто хотел, тот молился, а кто не хотел, тот воспользовался такой установкой коммунистов. Было запрещено собираться для молитвы в большой мечети села, тогда отец открыл небольшую мечеть, где собирались 30-50 верующих. Это были люди искренне преданные религии. Никогда в своих проповедях отец не касался политики. Говорил лишь о нравственности, о необходимости уважать друг друга. Помню его слова: «Аллах не дал нам права критиковать других, но всем было вменено быть самыми критичными к своим помыслам и своим деяниям».

Отец одновременно заведовал небольшим магазинчиком. Дети любили забегать к нему в магазин, так как он всегда угощал их конфетами и печеньем. Если отец давал детям мало, я потихоньку, втайне от отца набивал карманы конфетами и раздавал их детям.

Безусловно, смерть каждого с искренней болью воспринимается сельчанами, особенно родственниками. Прощаясь на кладбище с усопшим, сельчане замирали в ожидании прощального слова отца, его прощальной проповеди и молитвы.

Горы вокруг не только молчаливо взирали на собравшихся сельчан у могилы ушедшего в вечность, но вместе с ними внимали мудрые слова о добродеяниях усопшего и аяты Корана, произносимые величественным голосом отца, а голос его был пронзительно проникновенным. Люди плакали, их переполняла печаль и ощущение горестной потери близкого человека, голос отца многократно усиливал эти чувства, и я тоже плакал и страдал вместе со всеми. Слушая чтение отца я восхищался трогательной мелодией, которую создали арабы. Сегодня, став и сильным и мудрым, я понимаю, что в этом и был весь смысл воспитания детей. Религия тогда была для души, она несла свет и уверенность защиты от всего негативного, что может встретиться на жизненной дороге каждого из нас. Никакой показухи не было, никто не говорил, что молится, ходит в мечеть, соблюдает обряды; вера была в душе искренняя и бескорыстная, она очищала человека от всякой скверны.

В обществе действовали десять заповедей коммунизма. Мне кажется, они были взяты из религиозного учения.

Итак я заканчиваю семилетнюю школу в селении и отец горит желанием, чтобы моя жизнь была посвящена арабскому учению. Он выделил мне отдельную комнату, чтобы никто из сельчан не видел меня. Отец говорил, что я с братом уехал на все лето на лесосплавку из Грузии по реке Аварское Койсу. Целыми днями я должен был учить задания отца. Мама была против этого. Она настаивала, чтобы ее сын учился в Агвалинской средней школе. Я чувствовал, что моя психика меняется, поэтому решил признаться отцу, что в сентябре решил поехать учиться в Агвали. Так и сделал.

До переезда в Агвали, я хотел рассказать об очень важном для меня периоде раннего взросления. Началась Великая отечественная война, мужчин в селе не осталось: одни пошли на фронт, другие т.е. старики отправились в Махачкалу на земляные работы вокруг города, чтобы преградить путь фашистам. Роль мужчины взяли на себя дети 12-13 лет. Мы копали могилы, хоронили усопших вместе со стариками. Меня еще назначили учетчиком колхоза. Женщины вязали для фронтовиков одежду, собирали посылки из сухих продуктов. Один раз в неделю я с двоюродным братом Закарьей на своем ишаке везли эти посылки на сборочный пункт в райцентр. Из того, что я помню из своей детской жизни – это игры с детьми, учебу, прощание с уходящими на фронт, плачь женщины, слезы детей и стариков, ожидание, что к празднику нам сошьют что-нибудь новое. Все это горе, безрадостное взрослое существование, отсутствие детских радостей заставляло нас быть сильнее и ценить каждое мгновение жизни.

Все это горе, безрадостное взрослое существование, отсутствие детских радостей заставляло нас быть сильнее и ценить каждое мгновение жизни. Но вот настал наконец долгожданный День Победы, когда мы, дети, колоннами собрались из всех сел в райцентре. Какое всеобщее ликование, радость, мы кричали, целовали совершенно незнакомых людей, и эту всенародную радость ни с чем не сравнить.

Наступил 1951 год, я закончил среднюю школу в Агвали. Дома поспешил сообщить о своем очередном решении поехать учиться дальше в Махачкалу. Родителей уверял, что всего на два года, обманул, конечно, чтобы отпустили. Я во время учебы в Агвалинской средней школе, работал бухгалтером в сельхозотделе, потом в финотделе и в самом конце учебы в средней школе. Заработав и собрав приличную сумму денег и ничего не попросив у родителей, я сел на грузовую машину и поехал в Махачкалу. Дорога заняла почти сутки. На следующий день пошел сдавать документы в Пединститут, документы приняли, но сказали, что места в общежитии нет, идет ремонт.

Что делать, куда идти ночевать, знакомых в городе у меня не было. Пошел в городской парк, выбрал себе подходящую скамейку. Утром в парке появился капитан Магомед Хайбулаев (он меня узнал) спрашивает: Ты что здесь делаешь так рано? – Я здесь живу. Магомед все понял и решительно сказал: Пойдешь ко мне, я уезжаю в командировку, вот тебе ключи. Здорово повезло.

Вступительные экзамены по четырем предметам сдал на отлично, сочинение на удовлетворительно. На первом курсе занимался ответственно. Студенты боялись сдавать экзамен по психологии Е. Криштопе. Я это учел. Лекции Криштопы мне нравились, он читал как артист. Первым был экзамен по предмету. Я пошел первым, за мной другие. Сел отвечать, в это время на экзамен зашел проректор по учебной работе С.С. Швачко. Я вижу – Криштопа слушает меня с интересом, задает много вопросов, основательно проверяет знания. Швачко тоже включился в этот процесс. В конце экзамена Криштопа встал, пожал мне руку и вручил зачетную книжку с оценкой «отлично» и сказал: «Спасибо, товарищ Магомедов. Спасибо». Мне кажется этот день стал для меня судьбоносным. Швачко на каждом собрании говорил обо мне: «Вот парень из далекого Цумадинского района… Наверное, не без его участия мне присудили на втором курсе Сталинскую стипендию, и это при том, что сталинская стипендия выделялась одна на весь институт. Я стал лауреатом стипендии самого Сталина.

После окончания института я поехал работать в Введенскую среднюю школу. Не в свой район, чтобы набраться опыта педагогической работы, чтобы не допускать ошибок, работая у себя. Жил я на квартире Халидова Камиля. Его семья приняла меня как самого родного человека, выделила для меня отдельную комнату. Я глубоко признателен семье Халидова Камиля за большую заботу обо мне. Таким образом, набравшись опыта я поехал в свой район и стал заведующим районо. Проработав четыре года заведующим районо Цумадинского района, я поступил в аспирантуру Дагестанского госуниверситета.

В 1962 году на моей жизненной дороге встретилась студентка первого курса филологического факультета Ибрагимова Луиза. Мы понравились друг другу. Через некоторое время мы решили пожениться. Родителям я об этом не сообщил. Поделился только с моим самым близким другом в Махачкале Исаевым Шапигаджи, парторгом университета. Он одобрил мой выбор и мы поженились. Жизнь показала, что я не ошибся. Луиза сумела всю жизнь ценить, любить и уважать меня, с большим уважением относиться к моим родственникам. С душой принимала гостей даже не знакомых. Все это она делала не хуже горянки. Единственное отчего я страдал, что не звучит в семье гакваринская речь, хотя во многих гакваринских семьях, живущих в городе, не всегда говорят на гакваринском.

Вскоре я решил уехать в Москву и поступить там в аспирантуру института кристаллографии. Конкурс был большой, четыре человека на место, причем соревноваться в знаниях надо было с москвичами. Поэтому, будучи не уверенным, что меня зачислят, поехал в Свердловск, Уральский университет и там тоже поступил в аспирантуру. Меня зачислили и в Институт кристаллографии Ан СССР. Таким образом, я оказался одновременно в трех аспирантурах: Даггосуниверситета, Уральского университета и Института кристаллографии. Выбрал Институт кристаллографии. Передо мной стояла еще одна проблема: что делать с женой. Она в Махачкале, я в Москве, семья может не состояться. Решил перевести ее в Московский государственный университет. Но это оказалось очень нелегким делом. В переводе сразу отказали. Что делать? Кого просить о помощи. Обратились к министру образования РСФСР Афанасьеву, тогда он еще и как депутат представлял нашу республику. Он, правда, предпринял некоторые шаги, но мы чувствовали, что это может не помочь. В это время в Москву приезжает наш первый секретарь Дагестанского обкома КПСС Абдурахман Даниялов.

С ним лично я знаком не был, но позвонил ему, представился и попросил принять нас.

В назначенное Данияловым время мы вошли в нему в номер гостиницы «Москва». Принял нас вежливо, был участлив и дружелюбен. Сразу позвонил ректору Московского университета академику Петровскому.

-У меня тут в гостях дагестанские Ромео и Джульетта, их нельзя разлучать,- так романтично начал разговор наш покровитель о переводе моей жены в МГУ.

Изложив суть дела, он повернулся к нам и сказал:

- Вас ждет Петровский.

Сегодня трудно поверить, что это было тогда, в СССР, так по человечески доступно и просто. Сейчас, когда смотришь на нынешних руководителей, это кажется невероятным.

Всемирно известный академик Петровский, тогдашний ректор МГУ, сам встретил нас в приемной и пригласил в свой кабинет. Он выслушал нас и тут же позвонил проректору Мохову, чтобы он нам помог.

Дальнейшее зависело от нас. Петровский проводил нас в приемную и пожелал удачи и здоровья. Такая высокая культура общения обнадеживала. В то время перевод из провинциального вуза в МГУ можно было считать чудом. Экзамены за два учебных года надо было сдавать заново, плюс разница в предметах, которые шли по программе МГУ, тоже нужно было осилить. Время на сдачу всех предметов, их оказалось 17, дали ровно месяц. Луиза справилась с такой задачей. Сам всевышний был на нашей стороне. Ровно через месяц экзамены и зачеты были сданы и Луиза стала студенткой третьего курса филологического факультета МГУ.

Прошли десятилетия, но встреча с настоящим человеком – Абдурахманом Данияловым осталась в наших сердцах навсегда. Я уверен, что мы не единственные дагестанцы, которым он помог.

Луиза завершила учебу в МГУ, я защитил диссертацию в срок. Мне предстояло работать в Институте физики твердого тела. Благо, что директор института, академик Ан СССР Осипьян Ю.А. полюбил нас и выделил молодой семье двухкомнатную квартиру. Научная работа в институте шла успешно. Директор института Ю.А. Осипьян был доволен и планировал мне десятимесячную стажировку в Англии, в престижном Оксфордском университете. Но нас тянуло на родину, хотелось быть ближе к родным, близким друзьям, чтобы быть им полезными. И мы вернулись в Махачкалу. Я деканом физического факультета, а Луиза имела высокое журналистское мастерство и работала ответственным секретарем единственного союзного значения журнале «Советский Дагестан».

Связь с Москвой не прерывалась: у меня с учеными, институтами, научными лабораториями. У жены с журналистами и писателями. Газеты «Советская культура» и «Советская Россия» закрепили ее за собой официально.

Если бы мы остались в Москве, возможно жизнь пошла бы по другому. Но я не жалею, что мы приняли такое решение. Я получал огромное удовлетворение от того, что помогал родным, близким и друзьям не только моего села, но и района. Будучи деканом физического факультета ДГУ мне удалось помочь многим выпускникам из района поступить не только в университет, но и в другие вузы Махачкалы и других городов.

Жена, работая в журнале «Советский Дагестан» написала немало очерков о лучших людях района. Они были опубликованы в периодической печати республики и в ее книге.

На физическом факультете ДГУ учились в то время талантливые ребята, которые любили физику, понимали ее и строили свое будущее рядом с этой наукой. Моя задача заключалась в том, чтобы жизнь студентов была наполнена смыслом созидания, я должен был стать их лидером, разбудить и повести за собой, открыть им все прелести жизни на родном факультете. Одним словом, мне предстояло бережно сделать «операцию на сердце» каждого студента. При этом я знал, что каждый студент наше уникальное богатство, отсюда ответственность – не отвратить его от знаний, не отравить серостью. Нужно было придумать что то такое, что объединит всех преподавателей и студентов факультета в единый, сплоченный коллектив, ибо успешно работать и учиться можно только в едином порыве старших и младших. Так возникла идея проведения «Дня Архимеда», великого физика, превратив его в грандиозный праздник факультета, это вызвало у студентов чувство гордости за свой факультет. Сама подготовка к проведению праздника объединяла, духовно поднимала факультет, сближала и преподавателей и студентов. Появилась идея создать свой гимн и значок факультета, сценарий проведения самого вечера. В процессе осуществления идеи раскрылись таланты: кто то писал сценарий, кто то пел, кто то играл на музыкальных инструментах. Появились костюмы, Архимед в тунике, величественный и гениальный предстал перед зрителями. В то время, когда кинокамеру днем с огнем не сыщешь, мы делали настоящие съемки документального кино на берегу моря о приезде Архимеда на факультет.

Слух о волшебном вечере быстро распространился по городу. Не нужно было делать рекламу, и без нее студенты всех вузов Махачкалы мечтали попасть на вечер встречи с Архимедом.

Меня не раз журили в ректорате за сломанные двери и стекла в актовом зале. Это были результаты успеха, хотя и приводили к «мелким ремонтам».  

На вечера приглашались студенты из разных вузов страны. Приезжали из Москвы целые делегации студентов университета «Дружбы народов» имени П. Лумумбы, из Азербайджана, Грузии, Кабардино-Балкарии, из Узбекистана. На следующий день факультет организовал для активных участников праздника и для гостей пикник в загородном лесу.

Идея объединения студентов и преподавателей через любимый праздник факультета осуществилась. Студенты гордились своим факультетом, у них появился лозунг «Физика – все, остальное – ноль».

Не буду писать о том, что было сделано для улучшения учебного процесса, студенческой науки. Это отдельная тема. Скажу только, что все удавалось улучшать и довольно легко после создания такого единодушного коллектива.

Возвращаюсь к делам семьи: беременную жену я отвез в Московский институт акушерства и гинекологии, чтобы избежать всяких неожиданностей при родах. 27 января 1976 года мне сообщили, что родилась дочь. Я спросил доктора не обижается ли Луиза на меня. Не поняв «смысла» моего вопроса, доктор замешкалась.

С этого дня я завел дневник жизни моей дочери. Он начинался так…

«Дорогая Хасат!»

Не знаю, смогу ли я тебя назвать дорогой тогда, когда ты будешь читать этот дневник твоей жизни. На то могут быть разные причины. Но сегодня я люблю тебя очень, каждую секунду, каждый миг хочется смотреть на тебя, на выражение твоего лица и плачь, на улыбку и разные формы губ, все доставляет большую радость.

Сегодня я сам дал тебе имя моей матери, человека, который был для меня дороже всех и всего на свете. Я очень хочу, чтобы ты хоть немного была похожа на нее. Люди уже заметили некоторые черты матери в твоем лице. Но я бы хотел, чтобы в твоем характере были бы черты характера мамы.

Сам факт, что ты носишь имя моей мамы, заставит меня любить тебя больше чем просто дочь. Прошло 10 лет со времени рождения твоего старшего брата Дибира, мы его рано потеряли и были безутешны. 10 лет мы ждали тебя. После такой долгой темной ночи появилась ты, как маленькая свеча, и начала освещать нам дорогу в будущее. 10 лет я ждал тебя терпеливо и тревожно. Я не смог допустить, чтобы ты родилась от другой женщины, потому что я хотел, чтобы тебя родила только твоя мама.

Но вернемся к событиям: чтобы забрать тебя с мамой из Московского института мы втроем полетели в Москву. Мои друзья разделили счастье твоего рождения со мной, как до этого делили печаль. Встреча с вами была торжественной, с цветами, подарками и.т.д. Мы сразу поехали в аэропорт, утром прилетели в Махачкалу.

8 августа 1981 года родилась Париза. Луизу повезти в Москву не успел, так как были срочные роды. Своим рождением она обязана Хасат, которая не отставала от нас со своими просьбами иметь сестренку. Мы объясняли ей, что у нее много сестренок, имея в виду двоюродных. Она громко и настойчиво заявляла, что хочет иметь сестру дома. Так Хасат в свои 4 года могла не только определять свои желания, но и добиваться их исполнения.

Я надеюсь, что мы с мамой сделали для детей все что могли и даже больше. Хасат, любознательная и открытая для жизни, уже с 5 лет ездила всюду с нами – и в санатории Кисловодска, Ессентуки, Каспий, в международные творческие санатории Венгрии Болгарии. Самостоятельно отдыхала в Крыму, пионерском лагере «Артек». С мамой была в разных городах Средней Азии, посетила в Самарканде даже гробницу Тамерлана. Частые путешествия развивали в девочке любовь к природе, людям, истории. Она писала стихи и рассказы, которые печатались в прессе.

Но самой незабываемой стала поездка в мое родное село – Гаквари. В день нашего приезда в Хуштадинском лесу в честь Хасат Агвалинский дом культуры организовал концерт, а родственники праздничный пикник. Восторгу от природы, от встречи с теплыми, любящими людьми не было конца. Этими впечатлениями она долго жила. Потом подросла Париза, которая стала сопровождать меня в поездках. В санаториях Кисловодска и Ессентуки, где мы отдыхали, она находила себе увлечения, но больше всего полюбила парк в Кисловодске, где любила кормить белочек.

Хасат летом забрала Паризу и они поехали уже без меня в родное село. Париза там тоже нашла себе много друзей. Мои дети так полюбили горы, природу, быт горцев, их отношение к людям, что в следующее лето отказались поехать по путевкам в лагерь «Орленок», чтобы снова отправиться в село.

Жизнь продолжалась, дети росли, учились, закончили среднюю школу с отличием, поступили в ДГУ. Хасат стала экономистом, Париза юристом. Обе завершили учебу с красными дипломами. Обе девочки пошли по моим стопам, поступили в аспирантуру, которую окончили успешно, с защитой. Так они стали кандидатами наук. Хасат работает в Национальном банке Дагестана заведующим сектором экономического анализа и мониторинга, а Париза в юридическом управлении Народного собрания.

Дочки росли очень скромными. Когда я на своей машине подвозил их в школу, они всегда просили остановить машину подальше от факультета. Им было неловко: у подруг машины не было, тогда это было большой редкостью, их не подвозили, а моим детям не хотелось выделяться. Они никогда не просили купить им дорогие вещи. Мне кажется я допустил ошибку, позволив им расти такими. Сейчас таким, как мои дочки трудно жить в этом современном жестоком мире. Я всю жизнь старался вложить в детей мои убеждения, мое понимание человеческих и материальных ценностей, мое отношение к близким и друзьям, к окружающему миру. Надеюсь, мне это удалось, так говорят люди. Я очень люблю своих детей и готов вынести все трудности, любые страдания, кроме страданий моих детей. Пусть они будут счастливее нас. Об этом молюсь Аллаху!

                       Хандула Магомедов,

профессор кафедры магнетизма Даггосуниверситета